Роберт Овэн и его попытки общественных реформ - Страница 10

На этот раз он явился вовсе не вовремя. Борьба среднего сословия с аристократией явно склонялась уже в пользу первого. Парламентская реформа была уже решена в общественном мнении; коттон-лорды принимали на себя представительство рабочих масс, и всякая попытка эманципации работников казалась им враждебною и опасною для их политического значения. Поэтому общество очень холодно встретило теперь пропаганду Овэна, и с 1830 года он является уже почти исключительно в союзе с работниками; его имя стоит во главе некоторых предприятий, в которых рабочее сословие вступало в борьбу с своими хозяевами. Сам он не мог теперь начинать больших предприятий, потому что огромное состояние его было большею частию растрачено в прежних попытках разного рода, частию же передано детям. Теперь Овэну оставалась только пропаганда и личное участие в судьбе рабочего класса. И в этом отношении он был неутомим. Он путешествовал из города в город с своей пропагандой, останавливаясь преимущественно в местах, служивших центрами промышленного движения, – в Манчестере, Ливерпуле, Бирмингеме, Гласгове и пр. В 1834 году ему пришлось, между прочим, играть важную, но весьма неблагодарную роль в деле восстания работников в Лондоне. Восстание это было продолжением и отчасти следствием волнения, происшедшего перед тем в Манчестере, и строгого суда над тамошними работниками. Сто тысяч человек поднялись и пошли к Сент-Джемскому дворцу со значками каждого ремесленного цеха. Овэн в этом случае принял на себя переговоры с правительством. Уговоривши работников быть спокойнее и выражать только разумные требования, с соблюдением полного уважения к порядку и законности, он явился в Сент-Джемс, чтобы изложить перед правительством справедливые желания и жалобы рабочего класса. Но министры не умели оценить умеренность и благородство его представлений, – Овэн являлся перед ними в качестве ходатая за народ, и этого в их глазах было достаточно, чтобы принять его свысока и неприязненно и не уважить его представлений. Ничего не добившись, воротился Овэн к толпе, ожидавшей результата его переговоров, и был ею принят тоже неласково, как человек, на которого пало подозрение в доброхотстве правительству… Таким образом, его добродушие и любовь к справедливости послужили только поводом к обвинению его чуть не в измене с той и другой стороны…

Общественное мнение высших классов все более и более вооружалось против Овэна по мере того, как пред всеми прояснялась и доказывалась его приверженность к делу рабочих в их борьбе с монополиями капитала. Между прочим, много нареканий навлекло на него одно предприятие, в котором он не играл почти никакой роли, но где его имя было пущено в ход, даже почти без всякого права. Это был заговор работников против хозяев с целью заставить их возвысить заработную плату. Решено было, что если хозяева не сделают прибавки, то работники должны отказаться от работы на неопределенное время. Составлена была подписка, и для поддержки ремесленников, отошедших от хозяев, собрано было до 40 000 фунтов стерлингов (около 250 000 руб. сер.). В общем собрании бросили жребий, кому начинать борьбу; жребий пал на портных, особенно многочисленных в Лондоне. Портные потребовали от хозяев возвышения задельной платы и, получив отказ, бросили работу. В течение месяца они получали хорошее содержание из общей кассы, но на другой месяц она истощилась, – а хозяева и не думали смиряться пред работниками. Сделан был заем для рабочих, в надежде, что – вот скоро хозяева попросят мира. Но прошел и еще месяц, а хозяева не сдавались. Последние средства общества истощились, и работникам самим пришлось идти на поклон. Всей этой историей воспользовались недоброжелатели Овэна для того, чтобы осмеять и очернить его, хотя он даже с самого начала предприятия не совсем одобрял его.

Более серьезное и действительное участие принимал Овэн в предприятии, которое образовалось под именем «Правильного обмена народного труда» («National labour equitable exchange»). Начала этого предприятия были очень просты: работники должны были получать за свой труд квитанции с означением в них количества рабочих часов, в которые они занимались у хозяина. Эти квитанции могли потом служить вместо монеты при покупке работниками разных продуктов. Например, портной, покупая сапоги, давал сапожнику известное количество рабочих часов своих; сапожник, покупая хлеб, мог дать булочнику квитанцию своих рабочих часов или передать квитанцию, полученную от портного, и т. д. Осуществление этой мысли сильно занимало Овэна, и он придумал даже род кредитных билетов, в которых счет составляется не рублями, а часами работы. Несколько позднее то же самое предлагалось во Франции, в «Banque d'echange», придуманном Прудоном. В последнее время сами экономисты склоняются несколько к этой мысли. Но при начале предприятия Овэна на него накинулись все, как на сумасброда, называли его беспокойным мечтателем, смеялись над ребяческой неосновательностью его затей и т. п. В Лондоне ему решительно житья не было. Он удалился в Манчестер.

В Манчестере несколько лет уже пред тем существовало между работниками дружеское общество, имевшее целью – взаимное вспомоществование и круговую поддержку друг друга. Довольно долгое время составлялся вокруг рабочих общинный капитал, отлагавшийся из их же доходов. Овэн, явившись в Манчестер, сделался руководителем и главным двигателем всех действий общества. Под его влиянием круг общества значительно расширился, капитал увеличился, много замечательных людей приняли участие в делах манчестерских работников; наконец дружеское общество работников превратилось в «Союз людей всех классов и наций» («Association of all classes, of all nations»), связанный единством идей и стремлений. В скором времени Манчестер сделался главным местом соединения и деятельности последователей Овэна. Здесь постоянно составлялись собрания и митинги овэнистов, здесь издавалось несколько журналов, старавшихся проводить его идеи. Даже главный журнал Овэна «New moral World», начатый в Лондоне, продолжался потом в Манчестере. Овэн очень деятельно участвовал в этом журнале, так что почти не появлялось ни одного номера, в котором бы не было его статьи или хотя коротенькой заметки. Кроме того, он писал в это время и сочинения более обширные, которые, равно как и прежние свои статьи, раздавал даром. Из них замечательнее других были: «Чтения о новом общественном устройстве»; «Опыт об образовании человеческого характера»; «Шесть чтений в Манчестере»; «План разумной системы»; «Книга нового нравственного мира». В «Манчестерских чтениях» представляется теологический спор Овэна с Робаком, очень сильно и бойко нападавшим на его принципы в отношении к религии. Кроме самого Овэна, в его духе писали в это время – Абрам Комб, Аллен Томпсон, Джемс Брэби и др. От многих из своих будто бы последователей Овэн, впрочем, сам отрекался.